Владимир Суровцев: «Процесс самореализации — бесконечен»

6 июня 2014 года на Пушкинской площади в Праге (столица Чехии) состоялось открытие бюста великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Литературного гения в бронзе увековечил скульптор Владимир Суровцев.

СУРОВЦЕВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ — скульптор, Народный художник РФ, лауреат премии Правительства РФ за 2009 г., лауреат первой премии в области изобразительного искусства по ЦФО РФ за 2008 г., лауреат первой премии «Вера» международного фестиваля искусств «Традиции и современность» в номинации «Скульптура» за 2008 г., лауреат премии ФСБ в области изобразительного искусства за 2007 г., лауреат премии Федеральной пограничной службы в области изобразительного искусства за 2002 г.;
дипломант ЮНЕСКО, член общественного Совета министерства культуры РФ, член Правления бъединения московских скульпторов, Почётный гражданин Черняховска.
Родился 9 июня 1951 г. член московского Союза художников с 1984 г.
Автор ряда памятников и монументальных сооружений:

• памятника генералу Белой армии С.л. Маркову, совместно с Д.В. Суровцевым (г. Сальск ростовской обл.);
• памятника крейсеру «Варяг», совместно с Д.В. Суровцевым (пос. Ленделфуд, Шотландия);
• памятника генералу Скобелеву (г. Плевен, Болгария);
• памятника русским партизанам — участникам французского Сопротивления (кладбище Пер-Лашез, Париж);
• памятника павшим советским воинам и партизанам — участникам французского Сопротивления (кладбище Пер-Лашез, Париж);
• памятника морякам, погибшим в Арктических союзных конвоях (г. Рейкъявик, Исландия);
• памятника лётчикам полка «Нормандия — Неман» (аэропорт Ле-Бурже, Париж);
• памятника М. В. Скопину-Шуйскому (пос. Борисоглебский Ярославской обл.);
• памятника «Пограничникам Отечества», совместно с Е. м. Суровцевой (Москва);
• памятника «Солдату Отечества.ХХ век» (Москва);
• памятник Петру I и Францу Лефорту в Лефортове (Москва);
• памятника м. Б. Барклаю-де-Толли (г. Черняховск Калининградской обл.);
• памятника А. П. Чехову (г. Истра московской обл.);
• памятника на месте первого контакта Союзных армий (г. Штрела, Германия);
• оформления Зала Славы в штабе Военно-морского Флота РФ, совместно с Д. В. Суровцевым;
• памятного знака преподобному Андрею Рублёву, совместно с Д. В. Суровцевым, архитектором В. И. Сягиным (Москва, Спасо-Андроников монастырь, музей древнерусского искусства им. А. Рублёва);
• памятной композиции Анне Ахматовой (Москва);
• памятного знака канцлеру Александру Горчакову (г. Москва);
• памятного знака Артему Боровику (г. Москва) и других.

Монументальные композиции установлены в 15 странах мира.
В. А. Суровцев — участник аукциона Сотбис и значительного ряда выставок как в России, так и за рубежом. Его работы находятся в Государственной Третьяковской галерее,
в Королевском музее военной истории в Брюсселе (бюст молодого Петра Первого и фельдмаршала м. И. Кутузова), в частных коллекциях и музеях РФ и за рубежом.

В декабре 2011 г. русским биографическим институтом назван «Человеком года» (номинация «Культура») наряду с премьер-министром В. В. Путиным, Патриархом московским и всея руси
Кириллом, хирургом Л. А. Бокерия, режиссёром В. В. Бортко, актёром Е. В. мироновым и другими известными людьми России.
Несмотря на то, что его многочисленными работами восхищаются по обе стороны океана, у мастера нет ни малейшего признака «звёздной» болезни. Он вдохновенно и неутомимо работает, каждый раз по-новому воплощая в металле знакомые человечеству образы.

О душевных коллизиях творческого человека, о совместной работе с сыном и о любви к лошадям с Владимиром Суровцевым побеседовала выпускающий редактор «Пражского телеграфа».

Владимир, скажите, в чём сложность профессии скульптора?

У нас профессия такая, что редко слышишь добрые слова, и критика, в основном, такая: «Ты бы сделал лучше то-то и так-то».
Помню, я ещё пацаном учился в школе, вышел писать этюд какой-то скульптуры. Как водится, подошёл зритель и сопит над ухом. Так тяжело было: стоял он
минут сорок, а я думал: «Ну, когда же ты уйдёшь?» А когда я закончил рисунок, он мне и говорит: «Ты бы, малый, лучше красками!» Такую критику, к сожалению, иногда встречаешь.

У Вас с сыном сложился, судя по немалому количеству совместных работ, отличный тандем. Расскажите, кто и за что в нём отвечает? Каковы Ваши и каковы его сильные стороны?

За годы творческой работы я уже стал хорошим композитором: я чувствую, что я говорю о себе, а что — кто-то. Я пытаюсь каждый раз вникнуть в образ, прочитываю кучу книг, когда начинается новый проект, осматриваюместо.
Что же касается наших отличий, то я обладаю опытом чутья монументальной скульптуры. Мелкая пластика, фарфор — это одно, а когда ты делаешь большую вещь, то влияет окружение, страна, психология нации, энергетика.
Данька (сын Владимира — прим. редакции) — наоборот, высокий профессионал технический, и ему кажется, что нужно каждый раз это продемонстрировать. Иногда мы с ним бодаемся, я говорю, что
не вечно мне быть лидером, так что ты должен научиться работе с социумом, ты должен быть менеджером, психологом, ты должен уметь разговаривать с людьми, общаться, отстаивать свои позиции.
А он, дескать, нет, главное быть хорошим художником. Ну, ладно, говорю, хорошо (смеётся).

Как начинали Вы? Тоже с рисования?

Нет, я как раз с самого детства занимался скульптурой. Мы жили в коммуналке в центре города. Отец учился, а мама занималась со мной, но когда меня приводили с детского сада, и ей нужно было
ужин приготовить, она меня сажала к печке, закутывала, чтоб я там под ногами не путался, и давала пластилин в руки. Я с детства лепил лошадей.

Вот почему у Вас столько конных статуй, оказывается!

(Смеётся). От своих корней никуда не денешься. Верховой ездой занимаюсь, мастерская — бывшая конюшня и конные памятники создаю. Всё крутится вокруг одного. А всё началось с детства: дед Василий занимался разведением и продажей лошадей. Он был хопёрский казак и принимал участие в Первой мировой войне. Я сам по сей день в седле верхом, сейчас, к сожалению, редко, и это плохо, потому что конь даёт невероятные эмоции, силу.

Есть ли у Вас свои лошади?

Нет. Недалеко от моей дачи есть хозяйство лошадиное, любимый конь есть, и я езжу на нём в парке. Мечтаю решить когда-нибудь эту проблему, но для этого надо вести оседлый образ жизни, а у меня уже с весны шестая по счёту командировка. Если собачек с собой возить ещё можно, то с конём в самолёт никак (смеётся).

Любовь к военной тематике, полагаю, тоже уходит корнями в историю семьи?

Во-первых, отец мой воевал, был участником парада Победы, я отношусь к первому поколению после войны. Во-вторых, в советское время у нас «кормильцем» называли В.И. Ленина, потому что статую Ленина доверяли изваять только матёрым художникам, и те жили хорошо, т. к. работа над памятником давала большие деньги. Человек мог содержать семью и заниматься ещё параллельно своим творчеством. Потом «кормильцем» был солдат. А сейчас популярна историческая тема — маятник качнулся в другую сторону, и я, честно говоря, рад, что попал в нужное время в нужное место.

Чувствуется, что Вы отлично знаете историю. Вы «подковались» в процессе работы?

Думаю, что да. И с детства она меня интересовала. Мне повезло: у нас в школе была хорошая учительница по истории. А вот в математике я не понимаю ничего, к сожалению.

А как же технические расчёты, пропорции и прочее?

На это есть архитектор. Когда начинаются какие-то математические задачки — а они всё равно начинаются, элементарно, когда составляешь проект, калькуляцию, обсуждаешь денежные вопросы, то у меня это вызывает какую-то внутреннюю дрожь (смеётся). Всё время хочется отделаться, спихнуть это побыстрее. Изначально гуманитарное полушарие у меня было развито лучше. Это всё пластилин, печка…

На сегодняшний день у Вас скульптуры в двадцати двух странах. Есть страна, где хотелось бы установить памятник?

Честно говоря, такого географического куража нет. Я каждый раз радуюсь, когда появляется новая страна. В Исландии стоят две работы, одну мы с сыном сделали, одну — я сам. Сейчас есть возможность третью работу там поставить, я поеду туда с интересом, с удовольствием. Одна работа у меня в Австралии, это был частный заказ, надгробье. Интересно работать было с французами. Я, как Раскольников, когда приезжаю в какие-то страны, не могу не прийти к тем местам, где стоит мой памятник. Сижу и иногда наблюдаю, что вокруг происходит.

Есть ли финал у процесса самореализации в творчестве? Когда бы Вы могли сказать: «Теперь я могу остановиться?»

Ты всегда неудовлетворён, это железно. Однозначно — неудовлетворён, что бы ты ни сделал. Когда вещь состоялась, когда она уже отлита, ты приходишь и видишь — вот тут надо было так, а здесь — вот так.
Я всегда нахожусь в развитии, а работа, которую я сделал, уже остановилась на определённом этапе. Ты всегда перерастаешь эту работу, и догнать себя невозможно.

беседовала Александра Баранова
«Пражский телеграф», № 25 (266) от 19 июня 2014 г.